Тропа волшебника - Страница 38

Нужны Парижу деньги?
Се ля ви…
Но рыцари ему нужны тем паче!
Но что такое рыцарь без любви?

Олег лихо подмигнул зардевшейся Шарре. Триан чмокнул сидящую рядом с ним Лиссу. Не дождавшись знака внимания от именно сейчас отхлебывающего из кружки Франко, Ариола отвесила тому подзатыльник. Бедолага громко закашлялся, подавившись вином, попавшим не в то горло. На него сразу зашикала вся компания.

И что такое рыцарь без уда-ачи?!!

Допев песню, Олег отхлебнул вина, в избытке выставленного на их стол счастливым трактирщиком. Повод для счастья у того был весомый. Людей, собравшихся на бесплатный концерт, было очень много. Он уже сделал недельную выручку, а вечер еще не заканчивался. Хозяина трактира уже начинали терзать опасения: а хватит ли всем желающим вина?

– Слушай, ну а все же, как ты ухитрился убить боевого мага? – сочтя Олега достаточно пьяным, уже в который раз спросила Шарра.

Тот лишь хитро усмехнулся.

– Врожденные способности, ничего особенного, – ответил он спустя несколько секунд, ласкающими движениями перебирая струны гитары.

– Врожденные способности? – Девушка не отставала.

Вместо ответа Олег начал новую песню.

Я рожден был ночью,
В час молитвы волчьей,
В темном логове зверей…

Глаза девушки испуганно расширились. Левая рука непроизвольно дернулась в защитном жесте. Олег продолжал:

Черный ангел Ада
Был со мною рядом
На кругах людских страстей!

Трактир испуганно притих. В этом мире, как заметил Олег, было очень мало подобных песен. Возможно, виной тому было то, что здесь они имели шанс стать не просто песнями, но чем-то куда более реальным и страшным. Возможно, дело было в чем-то другом. Но так или иначе Олег уже заметил, что многие песни его любимой группы здесь воспринимаются с настороженным вниманием и опаской. Сейчас он решил это использовать.

Я прошел сквозь пламя,
Был водой и камнем,
Червем был средь мертвых тел…

Когда Олег закончил петь, он был просто оглушен аплодисментами. Однако, несмотря на пьяное удовольствие, не мог не заметить осторожных взглядов некоторых посетителей трактира. Да и Шарра стала посматривать на него с какой-то опаской.

– Не знаешь, в чем дело? – шепотом спросил он сидящего рядом с ним Вашека, кивая в сторону опасливо косившейся на него девушки.

– Да так, не обращай внимания, – так же шепотом ответил тот. – Это ведь песня из твоего мира, не так ли?

– Ну да… Ваших-то я и вовсе не знаю. Не удосужился как-то выучить. А что?

– Да ерунда, в общем. Просто традиция одна старая. Если в песне речь идет от первого лица, это означает, что события, в ней описываемые, происходили реально и певец был их непосредственным участником. Ты не волнуйся, сейчас она частенько нарушается, так что ничего страшного.

– Так чего она так разнервничалась?

– Ну-у… Традиции – вещь живучая… А в сочетании с плащом Темного факультета, что на тебе надет, да всеми этими историями об убитом тобой боевом маге… поневоле станешь прислушиваться. Ты не отвлекайся, давай еще чего-нибудь спой!

Олег взглянул в окно. Солнце зашло, на небе вовсю сияла луна. Он вспомнил о так и сидящей в ненавистном ей камне Вереене, о том, что завтра в его группе на Огненном факультете будет практика по боевке, и наконец о древнем правиле: «Чем лучше тебе вечером, тем грустнее будет утром», и понял, что праздник пора заканчивать.

Выдвинутое им предложение расходиться по домам всеобщей поддержки не встретило. Фактически оно было бурно опротестовано всей честной компанией, найдя робкую поддержку лишь у одной Ариолы, которой завтрашний практикум по боевым заклинаниям предстоял наравне с Олегом. Да и она, высказавшись в том духе, что выспаться, конечно, надо, тут же уточнила, что время на одну-две песни какой-либо решающей роли не сыграет и со стороны Олега будет очень некрасиво покинуть их, не спев на прощание.

– Ладно. Но это последняя! – строго уточнил тот. Перехватив гитару поудобнее, Олег задумался, что бы исполнить напоследок.

– Спой о любви, – вдруг необычно тихим тоном попросила его Лисса. – У тебя такие необычные и красивые песни, но о любви ты почему-то не пел еще ни разу…

– О любви? – Олег задумался.

Попсу он не переносил органически, а среди его любимых и выученных наизусть песен о любви было не так уж много и вспомнить что-нибудь подходящее никак не удавалось. Не петь же здесь было Земфирино «Хочешь, я убью соседей»? Да и цоевская «Восьмиклассница» как-то не очень подходила к антуражу. Наконец он вспомнил одну красивую и печальную песню группы «Эпидемия», вполне подходящую под определение «о любви». Однако проблема была в том, что исполняться она должна была на два голоса. Подумав, он все же решил попробовать.

– Поможешь? – шепнул он на ухо сидящей рядом с ним Шарре. – Нужен женский голос. Не волнуйся, я буду суфлировать по мыслеречи.

Та ненадолго задумалась, а затем нерешительно кивнула. Олег довольно улыбнулся. Несмотря на то что ведьмочка продолжала его опасаться, ухаживание она воспринимала вполне благосклонно. Олег прикоснулся к струнам. Первые ноты проигрыша скользнули по притихшему залу, а затем он начал:

Я видел сон – он был реален,
Услышал птицы крик – он душу рвал.
Твой облик ясен, но печален
Вслед за собою в неизвестность звал…

Играя, Олег всегда старался погрузиться в песню, пережить на мгновение чувства, испытываемые героем. В этот раз ему припомнилась Гелиона, вот только почему-то не такой, какой он ее видел последний раз, веселой и язвительной пламенной элементалью, а грустной и усталой, как никогда похожей на простую и чем-то сильно расстроенную девушку. Ему даже показалось, что он слышит ее голос: «Я не могу, у меня сил не осталось!» – устало и с каким-то отчаянием в голосе говорила она кому-то невидимому. Это видение было настолько живым, настолько реальным, что в душе Олега, совершенно помимо его воли и желания, полыхнул огонь безумной демонической ярости, а в сознании мелькнуло: «Убью! Любого, кто ее обидит!» И согласным эхом с неведомого дна души донесся отклик пробуждающегося демона: «Разорву!!! Разорву и сожру! Любого!»